Наутро кораблик прибыл в Самаринду. Ужасно возвращаться в и без того не вызывающее симпатии место из тихой деревни на берегу еще более-менее чистой реки. Я ехала в маршрутке через спешащий на мотобайках на работу город, и мне казалось, что я нахожусь в индонезийском аналоге Москвы в худшем смысле этого слова. Эти озабоченные лишь денежным вопросом лица и их выражения были так непохожи на те, которые я видела в Индонезии в первые два месяца.
Автовокзал Самаринды стал моим худшим автовокзалом в Индонезии. Мне не предлагали чартер автобуса, но люди вокруг были похожи на обезьян, прыгавших вокруг меня и наперебой что-то кричавших. В итоге я не могла понять ни одного из них, потому что они постоянно друг друга перебивали.
Автобус, на который я купила билет, никуда не поехал – не набралось народу. Через полчаса пассажиров перегрузили в другой автобусик – с виду совсем убитенький, с обгрызенными сиденьями внутри. Но у него было одно несомненное достоинство – он отправился в путь наполовину пустым. Две автобусные компании не нашли пассажиров не то что на два автобуса, но даже на один, поэтому почти все занимали по два сиденья, на которые можно было забраться с ногами или залечь, скрючившись. Вот только спать на них было сложно.
Переезд традиционно для огромного Калимантана был ночным – очередной ночной кошмар. Дорога испещрена глубокими дырами, покрытие периодически исчезает, а на последнем участке вообще полностью отсутствует. В этом месте укатанный грейдер, идущий через ненаселенную лесную местность, напомнил мне лесовозные дороги в Карелии.
Мы снова проезжали через национальный парк Кутай, и я с грустью смотрела на вырубленный вдоль дороги лес. Сейчас зрелище было еще печальней – молодой лес повсеместно сжигали, везде в сумерках краснели языки пламени, а все вокруг было окутано дымом. Бедные орангутанги!
На трясучей дороге спать было невозможно, к тому же я сидела на втором ряду, поэтому с большИм интересом наблюдала за тем, как водитель объезжал очередную яму. После заката была остановка на ужин. Правда, не для всех. Указав на выставленные на тарелках куски рыбы и курицы, я поинтересовалась у тетушки насчет цены, она задумалась и выдала цену в два раза дороже, чем везде. Этакий спешл турист прайс. Калимантан в своем репертуаре. У меня был разгрузочный вечер.
В час ночи мы снова зачем-то остановились. Меня всегда удивляли в Индонезии эти ночные остановки на чай, кофе, покурить. Все устали, не проще ли доехать до места назначения и уже там отдохнуть по полной? Нет, они будут два часа тупить в ночной забегаловке, а потом не менее уставшие поедут дальше. Пока все тупили снаружи, я радостно спала в автобусе, пользуясь моментом, что автобус не трясло.
А на рассвете водила ушел спать в проходе, отдав руль сопровождавшему автобус механику, и следующие несколько часов я с ужасом наблюдала за тем, как у механика на полном ходу периодически закрывались от усталости глаза.
Спустя 17 часов я приехала в Берау (Berau). Город не стоит подробного описания – очередная маленькая дыра. С разнообразными местными: от приветливых и англоговорящих до агрессивно настроенных. Потом была двухчасовая поездка на общественной внедорожной Тойоте в еще меньшую по размеру и большую по сути дыру под названием Танджунг Бату (Tanjung Batu), откуда я на арендованном катере уплыла на остров Дераван.
Танджунг Бату – маленькая рыбацкая деревушка с абсолютно зажравшейся лодочной мафией. Катер на Дераван стоит 20 долларов. Я попыталась найти что-нибудь общественное или просто местных, которые туда плывут. В итоге проходившие мимо мужики, поняв, что мне нужно на Дераван, сказали, что через час туда уплывает маленький и медленный кораблик. Но ответом на вопрос о цене были те же 20 долларов, что и за скоростной катер.
Потом были девять сказочных дней на островах Дераван, Сангалаки и Какабан.
И снова скоростной катер, только теперь в обратную сторону — с Деравана в Танджунг Бату. Море штормит, меня с каждой волны обливает брызгами, катер с силой падает на воду. И я, думая о том, насколько сильно будет отбита моя попа, не перестаю задавать себе одни и те же вопросы: из какого материала сделан катерок и не треснет ли он посреди моря пополам от таких мощных ударов об воду?
В Танджунг Бату водила общественного джипа как всегда попытался впарить мне чартер, убеждая, что общественного джипа сейчас нет. Но я знала, что общественный джип отправляется именно в это время, и поскольку у меня в запасе есть еще один день, сообщила ему, что ничего арендовать не буду, достала книжку и погрузилась в беззаботное чтение. Через двадцать минут меня подобрал общественный джип.
Сначала два часа еду на нем до Берау через выжженные поля, на которых еще лежат обугленные молодые деревца. Так местные жители очищают землю от леса – им, видите ли, бананы выращивать негде.
Потом перегружаюсь в другой джип до Танджунг Селор (Tanjung Selor) – в этот раз джип забит битком, при этом не только пассажирами, но и багажом. По дороге ничего примечательного нет. За исключением того, что за час до пункта назначения посреди леса у нас заканчивается бензин. Событие для водилы, похоже, стало полной неожиданностью. Яркий пример индонезийского раздолбайства — по пути ни одного населенного пункта с бензином, но запасную канистру никто взять не догадался.
Пока мы час сидим на обочине, водила на попутных мотобайках едет до ближайшего дома, в котором в бутылках продают бензин. Возвращение встречается бурными аплодисментами.
Потом снова катер – на этот раз пассажирский, человек на тридцать и супер быстроходный. Ублюдочные работнички сначала пытались утрамбовать в катер народу больше, чем это возможно, в результате человек пять прямо перед отплытием не выдержали и вышли, и на их место зашла пара новых. А когда мы приплыли, мой рюкзак с крыши демонстративно сгрузили последним, при этом всем сумки передавали в руки, а мой рюкзак просто пододвинули к краю – мол, возьмешь сама. Не понимаю я, что тут с людьми не так. Просто какая-то расовая ненависть. Раз белый, значит его нужно обмануть, обуть на деньги, и не только не помочь, но еще и сделать так, чтобы ему было хуже, чем остальным.
Город Таракан (Tarakan), находящийся на одноименном острове – моя последняя остановка в Индонезии. Отсюда прямой паром увезет меня в Малайзию. Город оказался на удивление большим и на еще большее удивления приятным. Люди были доброжелательны и неагрессивны, и меня никто не пытался обмануть.
В Таракане днем поесть оказалось негде, все было закрыто до заката. И еду продавали только навынос. Зато в городе оказался KFC. Никогда в жизни до приезда на Борнео я не была в KFC, а здесь полюбила его всей душой – во-первых, всегда можно поесть днем, а, во-вторых, после Тогеанов, Бунакена и прочих рыбных мест нет ничего вкуснее, чем обычная курица.
Вечером был какой-то большой праздник. На главной улице прямо перед окнами моей гостиницы стояла огромная толпа народу, и мимо них сначала проезжали открытые грузовики, в которых играли и пели музыкальные группы, а потом началось шествие мусульманских барабанщиков. Они шли большими группами в белых платьях или белых рубашках, брюках и белых мусульманских тюбетейках. И барабанили. Народ встречал их бурными криками, а я то и дело подлетала к окну, чтобы посмотреть на очередную группу белых приведений с барабанами. Действо продолжалось до полуночи. Что отмечали, не знаю. Может, середину Рамадана? Типа продержались.
Никогда бы не подумала, что я буду так рада уехать из Индонезии. Определенно Калимантан – лучшее место в Индонезии, на котором можно закончить долгое путешествие по стране. Из всех остальных мест я уезжала с неохотой и грустью, а отсюда уехать хотелось. Даже Флорес, который меня расстроил тем, что водилы постоянно пытались содрать с иностранцев больше, чем положено – райское место по сравнению с Калимантаном. Там, если ты знаешь настоящую цену, просто говоришь ее, и у них не остается выбора, они соглашаются. Ну и простые люди там были очень простые (в смысле бедные и необразованные), но доброжелательные и милые.
А здесь помимо того, что на каждом шагу тебе откровенно врут, пытаются впарить дорогой чартер, люди в основной массе какие-то зажравшиеся, озлобленные и угрюмые. Может, это из-за того, что сюда со всей Индонезии едет всякий сброд работать на нелегальных вырубках и прочих каторжных работах? Или все усугубилось Рамаданом? Сложно быть добрым и милым, когда ты сильно голоден и единственное, чего ты ждешь – это закат и плотный ужин.
Здесь я безумно устала от постоянного «Хелло, Мистер!» В других местах это звучало мило и с улыбкой, а здесь как-то агрессивно. От постоянных переспрашиваний, одна ли я и есть ли у меня муж? От рассматривания меня мужиками в упор. От фотографирования мужиками же моего лица без спроса. Хотя в Банджармасине, Лонг Ираме и Таракане было мило и душевно. И островки Дераван, Какабан и Сангалаки к востоку от Борнео точно стоят того, чтобы сюда приехать.
За 4 месяца, проведенные в Индонезии, я посмотрела кучу интересных мест, и еще большая куча осталась неосмотренной. Мне уже сейчас безумно хочется на север Суматры, на всю Яву, даже в те же места, где я уже была, на традиционную Сумбу, на любимый Тимор, в Папуа и даже на Бали, чтобы снова увидеть балийские танцы. Чтобы посмотреть все, не хватит и года. И после индонезийских морей ни на какие другие уже не хочется.
Безумно жаль, что до следующего приезда я, скорее всего, забуду индонезийский. За последние два с половиной месяца я добилась в нем нереальных успехов – индонезийские дайверы на Дераване, говорящие по-английски, предпочитали говорить со мной по-индонезийски, и народ постоянно твердил, что я хорошо говорю на их языке. Забавно, но я почти всегда понимала, о чем говорят незнакомые люди вокруг. И всегда могла спросить и сказать то, что мне было нужно. Хороший язык: красивый, запоминающийся и легкий.
Прощай, Калимантан! Я никогда больше сюда не вернусь.
До свидания, Индонезия. Увидимся еще не раз!