В забастовочный день в Дакке было тихо: в центре не было автобусов, CNG и машин, почти все было закрыто, по улицам ездили лишь велорикши, а на перекрестках стояли толпы полиции в бронежилетах, касках и с автоматами.
Заселившись в отель, мы пообедали и поехали в Старую Дакку, не зная, что именно там в тот день происходили основные забастовочные события. Мы лишь видели толпы вооруженной полиции, а также элитные военные отряды, и, к счастью, не попали в ненужное время в ненужное место, а на следующий день прочитали в газетах о погромах, сожженных машинах и перестрелке. Впрочем, эти события были по всей стране.
Но в Старой Дакке, где гуляли в тот день мы, все было спокойно. Вдоль набережной был развернут огромный овощной базар, на реке шло броуновское движение лодок, а в пассажирском порту грузились десятки паромов.
Мы сходили посмотреть Pink Palace (Ahsan Manzil) или Розовый дворец, большой и красивый, но понравившийся мне из всех виденных за месяц бангладешских раджбари меньше всего. Внутри был музей с воссозданными интерьерами, оружием, фотографиями и чем-то еще, что запомнилось с недосыпа плохо — ходить в музеи после бессонной ночи определенно не нужно. А снаружи к нам привязался чувак, «допросивший» нас на стандартные темы вроде «relationship», «how long in Bangladesh». Мне он не понравился сразу — не было в нем ни тени доброжелательности, он совершенно не улавливал, что мы не хотим с ним общаться, и я без зазрения совести пару раз бестактно спасала от него вежливого Серегу, терпеливо общавшегося в Бангладеш со всеми желавшими пообщаться. Но потом чувак догнал нас на улице с комментарием «вот там еще интересное место» — мне стало совсем очевидно, что он набивается нам в гиды, и Серега односложно ответил, что мы хотим побыть вдвоем. А когда чувак снова материализовался перед нами через 15 минут на причале паромов с очередным комментарием вроде «вам туда, там интересно», Серега сделал такое выражение лица, что чувак все окончательно понял и без слов.
Мы пришли в пассажирский порт перед закатом, чтобы посмотреть на Rocket, знаменитый колесный «пароход». Еще в Москве, почти ничего не зная о Бангладеш, я мечтала совершить путешествие на Rocket, и в первый день в Дакке попыталась выкупить двухместную первоклассную каюту за 10 дней вперед, но меня огорчили тем, что на две следующие недели первоклассных кают не было.
Мы решили перенести путешествие на Rocket на конец нашего совместного пребывания в Бангладеш, но на Сент Мартине, поддавшись праздному безделью, передумали, ибо логистика передвижений в последние дни получалась слишком сложная, а гарантии, что места на Rocket будут, все равно не было. Потом мне стало обидно, что мы даже не попытали удачи, и мы решили хотя бы посмотреть на то, от чего отказались.
Rocket как раз причалил и начал погрузку пассажиров. Снаружи судно выглядело древним (оно и правда древнее, ему около 100 лет) и не внушавшим доверия. Еще днем мы ходили по набережной и искали его в двух разных пассажирских портах, а увидев, не идентифицировали как что-то, предназначенное для перевозки людей )) Сейчас же мы попросились зайти на борт и заценить интерьеры, и были гостеприимно приняты.
Нашу обоюдную печаль по утраченному скрасил тот факт, что некоторое время назад пароход переделали в дизель, и теперь на нижней палубе посреди судна располагалось огромное нечто, вокруг чего можно было ходить, а понимающим, что это такое, мужчинам еще и с интересам рассматривать. Авторы LP, правда, все равно называют Rocker steamer(ом), но, может, переделали только этот, а оставшиеся три все еще пароходы.
Вокруг машинного отделения располагались простые каюту с двухъярусными кроватями — видимо второй класс (хотя, может, каюты для персонала), но как в таком шуме можно находиться, я не представляю. На корме по обе стороны были расположены ряды тесных сортиров — все упавшее в очко попадает прямо в воду.
На второй палубе посередине было открытое пространство, на которое палубные пассажиры без кают раскладывали циновки и обустраивались перед ночным путешествием.
В носу располагался закрытый отсек первого класса с огромным овальным столом посередине, накрытым белой скатертью и обставленным массивными деревянными стульями. А по периметру этой обеденной комнаты располагался десяток-другой дверей в первоклассные каюты с белоснежным постельным бельем. Я заметила лишь умывальники, но пишут, что в каждой первоклассной каюте есть не только свой туалет, но и душ. И из каждой каюты вторая дверь выходит на носовую палубу первого класса. Эх, приятно все-таки было бы попутешествовать по реке первым классом, пусть теперь и на дизельном, но все равно на ретро-судно.
Потом мы доехали на велорикше до ж/д вокзала, и дядя из справочной поставил меня в конец длинной очереди в одну из касс. Заметив, что в соседние окошки почему-то никого не было, мы решили попытать счастья, и дедушка в свободной кассе без вопросов продал мне нужный билет на послезавтрашний поезд.
На следующее утро мы решили продолжить осмотр Старой Дакки и, сев в велорикшу, вышли из него через 15 минут и 200 метров, оказавшись посреди огромной пробки из сотен велорикш и нескольких автобусов. Позавтракали и решили добираться до Старой Дакки пешком.
На сегодня никаких забастовок объявлено не было, но оппозиционная партия явно вошла во вкус, и митинги с шествиями мы видели в Дакке оба следующих незабастовочных дня. По пути к Старой Дакке рядом с Banga Bazaar нам встретилась колонна шествующих, часть из них была вооружена длинными палками. Рядом уже разворачивались ряды полицейских в бронежилетах, и мы поспешили ретироваться под звуки незапланированно и наглухо закрывающихся рыночных магазинчиков. Стало как-то не по себе… И хотя разумом я понимаю, что в Бангладеш с его поголовной любовью к иностранцам мы не будем мишенью и явно нам ничто не угрожает, не хочется оказаться не в том месте и не в то время.
Кстати, вчера мы проезжали на велорикше мимо колонны протестующих, и люди в ней, завидев нас, улыбались во весь рот. Улыбающимися нам в разных местах были замечены и полицейские. Бангладеш для меня — настоящая страна улыбок!
Весь день прошел в неспешной прогулке через Старую Дакку, где один базар плавно переходит в другой, а на узких улочках повсеместны пробки из велорикш. Прямо в столице на базаре продают живых кур, и мы видели мужчину, который нес на голове огромный плетенный поднос с десятком утрамбованных в него живых петухов. Дакка невероятна не только тем, что в ее центре основной транспорт — велорикши, но и тем, что прямо на узких улочках Старой Дакки (15-милионного города, к слову) можно увидеть повозку, запряженную волами.
От старого в Старой Дакке осталось не так уж и много — мы посмотрели пару мечетей, впрочем, выглядящих не очень старыми, а также Армянскую церковь, ничем по архитектуре не напоминающую армянскую. Ворота церкви всегда заперты, но внутри живет ее смотритель, который с радостью их откроет для посетителей (в самой церкви можно сделать подношение, взяв при желании на память несколько открыток с видом церкви).
За воротами в тени огромных деревьев находится тихий двор, усеянный могильными плитами, добрая половина хозяев которых имела при жизни фамилии Саркис и Манук (сейчас они были бы Саркисянами и Манукянами).
Несмотря на рождественский день 7 января в церкви было тихо. И молодой смотритель, совершенно не выглядящий как армянин и не особо отличающийся на вид от среднего бангладешца (впрочем, израильтяне рассказывали мне, что в их стране много евреев-негров из Африки, так что чему тут удивляться), любезно ответил нам на наши вопросы. Сейчас в Дакке осталось только 45 человек или 9 семей, имеющих армянские корни. Воскресных служб в церкви нет, ибо у церкви нет своего священника, да и вообще воскресенье в Бангладеш рабочий день. Служба проходит только 2 раза в год — на Рождество и Пасху. Священник прилетает из Австралии, это ближе и проще, чем из Армении, ибо армянского посольства в Бангладеш нет (как, видимо, и бангладешского в Армении). Эту рождественскую службу перенесли на выходную пятницу, 11 января. Смотритель сказал, что служба ведется на армянском, и что прихожане армянский знают. И еще сказал, что жениться местные армяне летают в Армению. Мы, правда, постеснялись спросить, где находят женихов и невест.
А потом мы укрылись от суеты Старой Дакки в форте Lalbagh. На форт территория похожа мало, но внутри красивый парк и несколько впечатляющих, хоть и местами незаконченных зданий, а в центре возвышается мавзолей Pari Bibi, из-за смерти которой форт и не был достроен ее отцом.
Вечером были сборы, а на следующее утро мы решили заполнить несколько свободных до отъезда часов шопингом. Я не питала особых иллюзий, ибо за месяц в Бангладеш беглый осмотр по ходу движения ассортимента местных шмоток не пробудил во мне желания что-либо купить. Насколько в Катманду мне хотелось купить практически все, настолько же в Бангладеш мне не хотелось покупать ничего. Впрочем, мы нашли Сереге несколько отличных рубашек по смешной цене в 4 доллара за штуку, и сейчас отправились на скоропостижно закрывшийся вчера из-за народных волнений Banga Bazaar, чтобы купить моему папе пару футболок, которые он обычно заказывает вместо сувениров.
Многоэтажный Banga Bazaar, состоящий из тысяч маленьких отсеков со шмотками, встретил нас неприветливо. К какому бы лотку мы ни подошли, нам почти сходу отвечали «no» — выяснилось, что это означало отсутствие нужных размеров. Все вещи тут продают на худосочных бангладешских бедняков. За полноразмерными шмотками, которые налезут на упитанных белых, видимо, надо ехать в торговые центры современной северной Дакки. Хотя подходящие по размеру рубашки-то мы на уличном базаре купили?!
В процессе шатания по рынку, который на меня нагонял тоску, напоминая Черкизон и Петровско-Разумовский в «голодные» школьные годы, у одного из лотков мы в ответ на наши обращенные к друг другу комментарии услышали русскую речь. Один из продавцов, приятный на вид мужчина лет 45, на отличном русском рассказал нам, что учился в Москве, а потом в 90-е торговал на Петровско-Разумовском рынке, уехав лишь тогда, когда жизнь в Москве из-за все возрастающей арендной платы на жилье стала для него непомерно дорогой. Говорит, что процентов двадцать тех, кто учился с ним, вернулись в Бангладеш с русскими женами, правда, не все жены согласились тут жить. Спросил, были ли мы в Русском культурном центре в Дакке, и мы со стыдом признались, что нет (я даже не думала, что тут такой есть, хотя было бы очень интересно зайти). Попрощались мы с новым знакомым с легким чувством офигения — вполне умный по разговору человек свободно говорит по-русски, судя по паре комментариев, знает еще и английский, а сидит на рынке за лотком в два метра и торгует дешевыми футболками. Как несправедлива порой бывает жизнь…
Потом мы пообедали, забрали из гостиницы вещи и попрощались. Серега поехал на CNG в аэропорт, а я на велорикше на железнодорожный вокзал, где 1.5 часа ожидания поезда наблюдала, как то ли бездомные, то ли приблудные козы ходят по железнодорожным путям и едят выброшенные банановые шкурки, а также посаженные у платформ декоративные кустики.
Кажется, отправление бангладешских поездов меньше чем на полчаса не задерживается. Мой трехчасовой поезд отъехал от платформы только в 15.40 и еще около часа ехал через нескончаемую Дакку, где чем севернее, чем новей и красивей были районы, и велорикши в них были заменены на электрические «tempo». Впрочем вдоль железнодорожного полотна все равно тянулись убогие трущобы беднейших из бедных, где домики были сделаны из того, что попалось под руку.
На этот поезд билетов первого класса не было, впрочем, в поезде не было и вагонов первого класса, но второй класс оказался чудесным — такие же самолетные кресла, как в первом, нет ненужного в это время года AC, зато есть полностью открывающееся окно, в которое было приятно смотреть, пока кондуктор второй раз принудительно не закрыл мое, видимо, боясь, что меня продует.
В этом поезде желающих тоже кормили: на тарелках разносили завернутые в бумагу тосты с джемом, куски курицы и овощные галеты, ходили поездные продавцы чипсов и шоколадок, в чашках разносили чай. А еще перед отправлением через вагоны ходили продавцы газет, журналов, всяких хозяйственных мелочей и попкорна, переносившие свой груз исключительно на голове — особенно мило смотрится размещенная на голове стопка журналов или газет, из которой продавец ловким движением руки вынимает верхнюю и протягивает покупателю.